О.Фельцман
 Заносит шарик наш на каждом повороте,
Где для кого-то самый ценный в жизни дар -
Надменный Оскар в голливудской позолоте...
А нам дороже свой блистательный Оскар!
У всем известного одесского Лимана
Давно звезда его пленительно взошла.
Земной поклон тебе от нас, Одесса-мама,
За то, что нам такого сына родила!
Ведь неспроста с неподражаемым искусством
Юмористический выдерживая стиль,
Родился он на той же Малой Арнаутской,
Там, где родился до него писатель Ильф!
С тех давних лет, когда его кормили грудью,
Никто Оскара до сих пор не обскакал.
Он старше Оскара (того, что в Голливуде),
И в этом смысле - настоящий аксакал.
Ведь не случайно же, когда судьба решила
Увековечить его образ на земле,
Нарисовал его портрет художник Шилов,
Где он похож на кардинала Ришелье.
И одесситы, собираясь возле Дюка,
Раскрыть пытаются оскаровский секрет:
«Не вянут «Ландыши» его - вот это штука! -
На протяжении пятидесяти лет!»
А весь секрет, как говорится, априори
Лишь только в том, что невзирая на года,
Тот, кто рождён-таки на самом синем море,
Не постареет ни за что и никогда!
Здесь всё в другом воспринимается масштабе.
В одесском воздухе всё видится ясней:
Вот на пролётке проскакал куда-то Бабель,
А вот Утёсов в окружении друзей.
А вот под звуки полупьяного кортежа
Ильф и Петров о чем-то спорят у витрин...
Здесь до сих пор живут Багрицкий и Олеша,
И, разумеется, Катаев Валентин.
Всё для Оскара от Привоза до Фонтана
Напоминало колдовство и волшебство,
Когда родимая его Одесса-мама
В итоге стала музой музыки его.
И зачастую, вспомнив детство золотое,
Он улыбается, как в давние года:
- Быть одесситом - это дело непростое.
Быть музыкантом - это просто, господа!..
Преображённое оскаровским мажором,
Всё расцветало, словно радуга, вокруг,
И длилась музыка причудливым узором
По мановению его волшебных рук.
Она давно уже признание снискала,
Не поддаваясь повседневной суете.
Так пусть улыбка вечно юного Оскара
Нам освещает путь-дорогу в темноте.
|
